днем. Ту самую, с которой он произнес: Давай лучше я просто тебя трахну, вместо того, чтобы шину менять. Как на это смотришь?

При виде фотографии ярость еще быстрее заструилась по жилам Тесс. В висках застучало, но не больно, а даже приятно.

На пальце у громилы сиял перстень с красной стекляшкой.

Подпись под снимком гласила: «Эл Штрелке, президент компании «Грузоперевозки “Красный ястреб”», за рулем новейшего приобретения – грузовика «Питербилт‐389». Теперь эта ломовая лошадка доступна нашим ЛУЧШИМ НА СВЕТЕ КЛИЕНТАМ. Разве Эл не похож на гордого папашу?»

Тесс вспомнила, как он назвал ее сукой и трусливой потаскухой. Она стиснула кулаки, так что ногти впились в ладони, и сжимала их все крепче, наслаждаясь болью.

Гордый папаша. Взгляд постоянно возвращался к этим словам. Гордый папаша. Ярость бурлила в ней все сильнее, циркулируя по телу примерно так же, как она циркулировала по кухне, а вечером раньше – по магазину, то приходя в себя, то впадая в забытье, словно актриса, бредущая по темной сцене.

Ты заплатишь, Эл. Плевать на копов, я сама стребую с тебя должок.

И Рамона Норвилл тоже. Гордая мамаша гордого папаши. Впрочем, насчет нее Тесс все-таки сомневалась. В глубине души она не хотела верить, что женщина может допустить подобное по отношению к другой женщине. Правда, этому могло быть вполне невинное объяснение: Чикопи находится недалеко от Коулвича, и Рамона сама пользовалась этой короткой дорогой.

– Чтобы навещать сына, – кивнула Тесс. – Гордого папашу с новеньким «Питербилтом». Голову даю на отсечение, это она сфотографировала его за рулем. – Вполне естественно, что Рамона посоветовала приглашенной писательнице срезать путь.

Но почему она не добавила: «Я постоянно так езжу, когда навещаю сына?»

– Может, она не любит обсуждать с незнакомыми людьми годы, проведенные под фамилией Штрелке? Наверняка это было еще до того, как она открыла для себя короткую стрижку и удобные туфли. – Возможно, но не стоит забывать о деревяшках с гвоздями. Рамона Норвилл отправила ее по этой дороге, и ловушка уже была расставлена. Потому что она позвонила сыну? Набрала номер и сказала: Посылаю к тебе сочную киску, не пропусти.

Это еще не делает ее соучастницей… по крайней мере, она могла не знать. Гордый папаша мог сам отслеживать, кого его мать приглашает в собственный клуб. Разве сложно?

– Легче легкого. – Фритци вспрыгнул на комод и принялся вылизывать лапу.

– Допустим, он увидел фото симпатичной писательницы… наверное, ему известно, по какой дороге мать отправит эту женщину обратно… – Тесс помолчала. – Нет, не годится. Откуда он узнал, что я не поехала в Бостон или в Нью-Йорк, если не от Рамоны?

– Ты нашла его в Интернете, – сказал Фритци. – Может, и он тебя нашел. Точно так же, как и Рамона. В век Интернета ты у всех на виду, твои слова.

Вроде сходится, но выглядит не очень правдоподобно.

Тесс решила, что единственный способ выяснить истину – нанести госпоже Норвилл неожиданный визит и посмотреть ей в глаза. Если при виде чудесного явления создательницы саги о Уиллоу-Гроув она просто удивится – это одно. Но если в ее глазах будет страх – например, вызванный мыслью: Почему ты здесь, а не в дренажной трубе на Стэгг-роуд? – тогда…

– Это другое дело, верно, Фритци?

Кот лукаво глянул на хозяйку, не переставая вылизываться. Лапка у него мягкая, но внутри скрываются когти. Тесс их видела, а порой и чувствовала.

Она выяснила, где я живу; посмотрим, смогу ли я узнать ее адрес.

Тесс вернулась к компьютеру, на сей раз с целью найти сайт клуба «Книги и крафт-пакеты». У клуба он наверняка имеется – сейчас у всех есть сайты, даже у пожизненно осужденных преступников. Ее старания увенчались успехом. «Крафт-пакеты» постили заметки о своих членах, отзывы на книги и краткие обзоры прошедших собраний (хорошо хоть, не полные тексты протоколов). Открыв последний раздел, Тесс углубилась в его изучение. Ей не понадобилось много времени, чтобы узнать: десятого июня собрание книголюбов проводилось у Рамоны дома, в Брюстере. Тесс ни разу не бывала в этом городке, но знала, где он находится, – не далее как вчера видела зеленый указатель. Всего в паре-тройке съездов к югу от Чикопи.

Тесс отыскала налоговую отчетность Брюстера и нашла там имя Рамоны Норвилл. В прошлом году она заплатила девятьсот тринадцать долларов и шесть центов налога на недвижимость, а вышеуказанная недвижимость располагается по адресу: Лейсмейкер-лейн, дом семьдесят пять.

– Вот я тебя и нашла, – прошептала Тесс.

– Надо продумать план, – сказал Фритци. – Насколько далеко ты готова зайти?

– Если все подтвердится, то весьма далеко.

Тесс собралась выключить компьютер, но тут ее посетила еще одна идея. Она зашла на сайт «Еженедельника Чикопи» и щелкнула на ссылку «НЕКРОЛОГИ». Там предлагалось набрать интересующую фамилию, и Тесс ввела: «ШТРЕЛКЕ». Результатом поиска стала одна-единственная запись, датированная 1999 годом, – некто Роско Штрелке скоропостижно скончался в собственном доме в возрасте сорока восьми лет. У него остались жена Рамона и двое сыновей: Элвин (23 года) и Лестер (17 лет). Для писательницы, специализирующейся на детективах, пусть даже тех, что снисходительно называют «женскими», фраза «скоропостижно скончался» действует как красная тряпка на быка. Тесс порыскала по сайту «Еженедельника», но больше ничего не нашла.

Некоторое время она задумчиво сидела, барабаня пальцами по подлокотнику кресла, – так она обычно делала, когда затруднялась подобрать слово или фразу. Затем просмотрела список газет западного и южного Массачусетса и нашла спрингфилдский «Республиканец». Стоило ввести имя мужа Рамоны Норвилл, как на экране высветился заголовок: «БИЗНЕСМЕН ИЗ ЧИКОПИ ПОКОНЧИЛ ЖИЗНЬ САМОУБИЙСТВОМ».

Штрелке обнаружили в гараже повесившимся на балке. Предсмертную записку он не оставил, высказываний Рамоны в статье не приводилось, однако имелись показания соседа – дескать, Штрелке был подавлен из-за «проблем со старшим сыном».

– Интересно, какие проблемы приключились у Эла, что ты так расстроился? – спросила Тесс у экрана. – Может, дело касалось девушки? Нападение? Сексуальное насилие? Или что похуже? Если ты поэтому повесился, значит, дерьмовый из тебя папаша.

– А может, Роско помогли, – предположил Фритци. – Например, Рамона. Крупная, сильная женщина. Ты же ее видела.

Снова прозвучал голос, не похожий на те, которыми Тесс обычно разговаривала сама с собой. Она удивленно взглянула на Фритци. Тот посмотрел на нее в ответ, словно спрашивая: Кто, я?

Сердце подсказывало Тесс взять револьвер и отправиться на Лейсмейкер-лейн. А разум советовал перестать играть в детектива и вызвать полицию. Пусть разбираются. Именно так и поступила бы Прежняя Тесс, но ее больше нет. Она безмерно далека от нынешней, Новой Тесс – как дальняя родственница, которой раз в год посылают открытку на Рождество.

Поскольку Тесс так ничего и не решила – к тому же у нее по-прежнему все болело, – она отправилась в постель и уснула, а через четыре часа проснулась с такой ломотой в теле, что едва смогла встать. Она приняла две таблетки тайленола,